У Лиенсордов дуб гибридный,
Цепь бутафорная на нем,
Зеленый Дрон не на халяву,
Там ночью шастает и днем.
Нальют сто грамм - куплет замочит,
Дашь прода - врежет анекдот,
Там чудеса: там нано нету,
И прод на ветвях не растет.
Там на неведомых речушках
Следы невиданных коров;
В избушке там мелькают ножки
И ручки грязных воранер;
Там всем кирдец приходит полный,
Когда внезапно хлынут волны
На золотой песчаный брег,
И тридцать аников прекрасных,
Вздымая тридцать ножей красных,
Вершат стремительный набег;
Там мимикриев мимоходом
Кидает через .... сам царь;
Там на конце, под небосводом
На яйцах собственных паря,
Колдун несёт богатыря;
Без крейсеров там патрик тужит,
Хоть бурый волк родит не хуже;
Там ступа с бабою и без
Дев с пистолетом возит в лес;
Кащей от сифилиса чахнет;
Там дронов дух... там комбо пахнет!
И там я был, с червями пил;
С бридером ржал, почем лишь лезло;
Под дуб блевал, и дрон облезлый
Бредню мне разную травил.
Одна запомнилась мне: эту
Фигню поведаю я свету...

Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.

В толпе мочалок и хмырей,
Томясь похмелкою жестокой,
Гренадер-солнышко бухал;
Сегодня дочку он сдавал
В эксплуатацию Бридеру
И, косо в дно глядя стакану,
Десятый день не просыхал.
Не скоро пили наши предки
(Не то, что мы: кругом-бегом),
Закуски, скатерти, салфетки
Не заменяли рукавом.
Они тоску не заливали
Дерьмом сивушным до ушей,
И марку русскую держали
Гурманов, а не алкашей.
Но, крыльцем долго утомлённый,
Не ест, не пьёт бридер влюблённый;
На друга милого глядит,
Кипящей жадностью горит,
И слюни лья от нетерпенья,
Считает каждые мгновенья.
В унынье, с пасмурным хлеблом,
За шумным свадебным столом
Сидят три дрончика младые;
Тихи, со стаканом пустым,
Забыли игры половые,
И пьянка неприятна им;
Застыли в позе истукана;
Потупили смущённый взгляд:
То три соперника Бридана,
Как очумевшие сидят -
Ни жрут, ни пьют и не кричат...
Один - Рогдай, лихой рубака,
Соседей Мелсионских раком
Поставивший уже не раз;
Другой - Фарлаф, драчун надменный,
В попойках лидер неприменный,
Но в битвах редкий отсебятник;
Последний, весь в плену печали,
Козлун хазарский, хан Ратмир:
Все трое, как в штаны наклали,
Но вдруг забыли, где сортир.
Вот пьянка кончилась; И охров
Хмыри ведут на пару палок,
И все глядят на молодых:
Невеста опустила очи,
Как-будто к бриедру не хочет,
И светел радостный жених.
Кому не спится в ночь глухую,
Расскажет вам любая дура,-
Бояре, спьяну не рискуя,
Домой убрались ночевать.
Жених в восторге предвкушает,
Как женушки своей вкушая
Уже недевичье бедро;
Великий князь, слегка качнувшись
И от того совсем проснувшись,
Даёт на экзорцизм добро.
И вот невесту молодую
Ведут к убийце прям в постель
Торжественно подставить мужу
Свою нетронутую ногу.
Свершились милые надежды
И лучезарные мечты;
Падут стремительно штаны,
Открыв и ляшку, и ладышку...
Вы слышите ль пружин кровати
Ритмичный монотонный звук,
И в прерывающемся мате
Остатки робости?...Бридер
Балдёж предчувствует заране;
И вот уже он рядом... Вдруг
Свет протрындел, как ёж в тумане,
Вломился гром, вокруг низги,
Жахнуло гарью на мозги,
И голень вниз пошла в бридере...
Всё смолкло. В жути гробовой
Возник козлиный звук два раза,
И мрачной тенью вверх кишкой
Взвилась какая-то зараза...
И снова терем пуст и тих;
Встаёт обосранный жених,
С лица катится пот остылый;
Хватает трепетной рукой
Пустые джинсики… Бог мой!
Кирдык подкрался: нету жертвы!!
Увы, с несьеденой ногой,
Похищена безвестной силой.

Ах, если, скажем, целый год
Желаешь бабой накормиться,
И вот она, как говорится,
Уже согласие даёт,
И сок желудочный встает,
Готовый с жертвою сплотиться,
Вдруг неизвестный псолеон
Её бессовестно крадёт,
И ты среди пустой светлицы
Стоишь, как круглый идиот...
Тут впору насмерть удавиться!

Однако жив Бридер несчастный.
А что великий князь трындел?!
Сражённый новостью ужасной,
Он моментально протрезвел;
И, не стесняясь слуг и граждан,
Он матом четырёхэтажным
Прошёл по зятю как хотел;
Чуть парню крылья не открякнул,
Но подоспевшие бояре
Не допустили беспредел.
Потом старик воскликнул плача,
Упав на жёнино плечо:
"Кто за невестою поскачет
(Она же вкусная ещё!),
Тому и сьесть её по-праву,
А царство делим на двоих.
Так кто рванёт спасать державу?.."
"Я!" - молвил горестный жених.
"Я! я! - вскричали, всех толкая,
Рогдай с Фарлафом и Ратмир, -
Обшарим тот и этот мир -
Не прошмыгнёт мымря какая;
Ты кипятком не писай в чай
И, время попусту не тратя,
Готовь свои пол-царства, батя,
И вскоре нас с княжной встречай!"

Но то история другая
И ежель хватится мне сил
То напишу я дальше тему
Коль тут мысля моя такая
ПРидумала такую ... цензировано ....
Пишите дальше - дам добро вам
Мне ведь не в падлу сочинять
Коль былоб весело, забавно
Маразм мой мне вам напевать!

я всегда говорил, травка тебе помогает делать великие творения природы!!!

Нет, PFD, не прав ты вновь
В твоем уме одна трава
Не ясно - с коноплина ль поля?
Ну да не важно, важно то,
Что продолжать я буду сразу...
Так вот, вернемся мы к с тихам!

Все четверо выходят вместе;
Бридер, как с виселицы снят,
В тоске зелёной о невесте
Весь чёрный с головы до пят.
Садятся на коней ретивых
И вдоль кольца в плакучих ивах
Идут в стремительный галоп;
Минута - и при всём стараньи
Уже не видно колебаний
Бридерских и дронучих поп.

Бридер блажил себя уныло,
Кляня в молчаньи свой удел.
За ним, спесиво корча рыло,
Фарлаф надувшийся кряхтел,
Что впору только таракану
Страшиться выйти на врага!
А он натянет на рога
... цензировано ... любому патриарху!


Оракул - хан, в уме своём
Давно уж пожирал Людмилу,
Да лихо так, что под седлом,
Меж ханских ног, со страшной силой
Внезапно вспыхивал огонь;
Чудил тогда хазарский конь
И на дыбы вставал от страха,
Но хан, во власти чудных сил,
Княжну стал в воздуже вереть.

Рогдай угрюм, как-будто в ухо
Ему кто густо насолил;
Растравливая в сердце рану -
Назойливейшую из ран, -
Он, мрачно глядя на Бридера,
Молчал как ворский партизан.
Тянули витязи оглобли
Весь день дорогою одной,
И так друг другу надостали,
Что нету жизни никакой.
"Разъедемся. Нельзя хреначить
До рая на чужом мозгу!" -
И каждый сторону свою
Избрал, вверяя ей удачу.

На брови шлем надвинув медный,
Бридер отчаявшийся, бледный
Плетётся шагом меж полей,
Весь мокрый от своих соплей -
Забила парня жизнь-холера...
Но вдруг пред витязем пещера;
В пешере свет. Он прямо к ней
Идёт, свой меч сжимая смело
И зрит, немного офигело:
Сидит в пещере старичок;
Сверкает на груди значок;
Седые волосы в пучок,
Мордаха круглая как мячик;
В зубах дымящийся "бычок";
А на столе пред ним лучок,
Икра, маслины, балычок
И полная бутылка чачи.
"Ну, что глядишь? Здесь не музей. -
Сказал с улыбкой он бридеру. -
Садись вот рядом и балдей,
А я фигеть с тобою стану.
Уж двадцать лет прошло, как я
Прикинул этот день на гуще.
А против воли всемогущей
Не потрындячишь ни шиша!
Бридер, лишился ты Людмилы;
Но падлам всем не хватит силы
Тебя и меч твой побороть.
Уйми мандраж. А дух и плоть
Крепи вот этой доброй чачей
И бутербродом с балычком;
Уверен, что с твоей удачей
Всё зло ты поставИшь рачком.

Узнай, бридер, что тем ублюдком,
Кто на тебя навлёк позор,
Кто жрал нагло твою Людмилку,
Был злой оракул Черномор,
Любитель каждой женской ляжки,
Красавиц давний террорист.
Хоть одолеть его не шутка, -
Пахан он Полуночных гор, -
Ты учинишь над ним расправу,
Развратник старый и злодей
Твоих получит кренделей.
Но цыц. Я не имею права
Поведать всё: в руке твоей
Твоя судьба и всей державы.

Со старичком на "брудершафт"
Наш витязь пьёт, его лобзает.
Светлеет мир, поёт душа,
Закуска вкус приобретает,
А чача крепость; вдруг опять
На вспыхнувшем лице кручина...
"Не ссы, тоски твоей причина -
Ну, как два пальца описать. -
Сказал старик. - Тебя тревожит,
Что старый хмырь Людмилу жует,
Прости за резкость, он же ЖРЕТ;
Но верь мне, сивая скотина
Уж лет пятьсот как не мужчина.
Он магией своей достать
Звезду любую с небосклона,
Сводить под землю города;
Но даже малого пистона
Ему не вставить никогда.
Он лишь вокруг Людмилы бродит,
Не всилах время обмануть...
Но хватит квасить: день проходит,
Тебе же надо отдохнуть."

Бридер, укрывшись чем-то куцым,
Ложится на земь пред огнём;
Он ищет позабыться сном,
Но мысли всякие несутс
И не дают никак уснуть;
То видит он Людмилы грудь,
И ляжки и, в чулках-нейлонах
Нога, нога-нога-нога!;
Он стонет от прилива чувств
И запаха чуть жирной ляжки;

То, свившись в тысячу колец,
Сжимает тело змей огромный;
Бридер кричит, но с губ бескровных
Слетает тихое: "Капздец!.."
Но он встаёт, с горящим взором
Кромсает, рубит всё сильней
И видит: перед ним не змей,
А мистик личный Черномора...
Бридер вертится у огня:
"Нет, батя, сна; одна фигня.
Давай мы лясы вновь поточим
И жахнем чачи. Где бокал?
Скажи, как ты сюда попал
И кто ты есть такой, короче?"

И продолжение, как раньше
Псоледует сегодня-завтра
Как только отойду от сна
И я, и вся моя команда
С которой эта вот фигня
Написана мною была
И если модер не заблочит
Админ не кинет мне шишак
То будет тут еще покруче
История, а не тюфяк.

Народ, вы тоже, не стесняйтесь
Скажите хоть - ну как вам этот
Нераскрываемый маразм
Что я плету тут второй час...

Хоть рифмы нет и слог хромает
нас от твоих стихов вставляет
Ты можешь смело продолжать
А остальные будут ржать
А если кто не хочет ржать....

Тут в рифму будет Машу Вать

Только пиши чуть-чуть короче
А то читать все это ночью...
Прикольно,только долго очень

Извините, что не стихами (ну не дано мне)
Слышь? Да ты круче Пушкина, Долго ржал!
Тебе надо в кривое зеркало на первом !

Хоть написано неплохо
И талант не занимать
Надо было хоть немного
Рифм приличных подобрать....

Хоть признаться не умею
Так про сферу я писать
От твоих стихов балдею
Хоть и сам мастак крапать


ЗЫ Жду оценок - вольный форум Кассиопеи - любая таверна...

Вернемся к нашей вот фигне:
Продолжу я,как и задумал
Про дронов и богатыря
Рассказик это вот, в натуре.


Зажрав с икоркой бутерброд,
Старик с улыбкою печальной
Сказал в ответ: "Едрить тя в рот,
Но я забыл отчизны дальной
Угрюмый край. Семьи бедней,
Чем наша, не было в округе:
Отец батрачил на досуге,
А я кулацких пас свиней.
Я нищетой не тяготился,
Счастливым был со всех сторон:
С утра до вечера пилился,
А ночью квасил самогон.
Среди красот природы дикой,
В дубравах, у ручьёв, у скал
Любая баба, чтоб ты знал,
В миг становилась Эвридикой.
Я был красив, беспечен, юн...
Но тут пришла пора коммун.
Лишь жахнул кипиш в Петрограде,
Как морды разные и хари
Повадились в наш тихий край;
Кричали: "Всё у вас ***во!
Но большевистское вам слово,
Что при советах будет рай!"
Кряхтели, я скажу, не слабо,
Бухали тоже будь здоров;
Встречались среди них и бабы
Для поддержания штанов;
Одну Наиной звали. Краше
Не видел я в деревне нашей.
Кожанка и кирза в пыли
Её испортить не могли...
Прокочегарив ночь "что надо",
Однажды утренней порой
С весьма тяжёлой головой
Я гнал общественное стадо
К прохладной грязи у реки,
Мурлыча песенку блатную;
Гляжу: на пляже чуваки
Дерут красавицу нагую.
Я не был мелким, но вспотел -
И лишь вострог тому причина...
Ах, витязь, то была Наина!
Ты б видел, как средь жадных тел
Орлица белая металась!
Я ближе подошёл - и мне
Наградой был взор властный львицы,
И я постиг, в какой цене
Желание испепелиться
В страстей бушующем огне!

Прошла недели половина;
Я с трепетом открылся ей,
Сказал: хочу тебя, Наина,
Но так хочу, как тех парней
Три дня назад ты обслужила.
Но робкие слова мои
О нежной, чувственной любви
Наина матом обложила,
Губу чуть нервно теребя,
Гордясь собою, губы сжала
И, глядя сквозь меня, сказала:
"Мужик, я не хочу тебя!"

И всё мне дико, мрачно стало,
Застыло сердце. Ах ты ж мля!
Как пролетариям, видать,
Ты губы целовала ихни!
Тебе б напомнить не мешало,
Как важен для свободы стран
Союз рабочих и крестьян!
А как же равенство и братство?
Агитка для таких как я?
Да это, девочка моя,
Не власть трудящихся, а жадство! -
Так я подумал, но смолчал...
Летели дни, я сох уныло,
В тоске на пляже пресс качал,
Не пил, от баб ворочил рыло.
И наконец в один из дней,
Когда уже война гудела,
Решил покинуть я свиней
И взяться за мужское дело:
Рубая шашкой на скаку,
Лететь степями Псолеона,
Чтоб тело страстное Наины
Досталось уж не мужику.
Для ратных подвигов опасных
Я вызвал преданных ребят,
И мы создали свой отряд
На стороне, конечно, красных.
С ватагой бывших пастухов
Я драл четыре года попу
По льду от Вранских берегов,
В говне по пояс - к Лиенсорду,
Костьми поверженных врагов
Кровавый путь свой устилая;
Молва великая и злая
Шла обо мне среди гренов;
Я шустрый был, как в заду шило,
Балдел от ярости атак -
И сам товарищ Аль Каиде
Мне прикреплял вот этот знак.
Но меж боями то и дело
Я видел в чувственной тоске
Наины жаждущее тело,
Распластанное на песке.
Война закончилась. Но долго
Рвануть назад к родным полям
Мне не давало чувство долга.
Так что к отказу нет причины.
Что интересно, я тогда,
Паря орлом под облаками,
Уверен был как никогда,
Что встреча будет между нами!
(Война - войной, Нано - Наиной),
С такими стройными ногами
Не пропадают без следа.
И я был прав. Все эти годы
Моя Наина ни на час
Деревне не дала свободы,
Сознанье повышая масс.
Основы ленинской морали
Она вбивала парой слов
Так, что у тёртых мужиков
На яйцах волосы вставали;
Прекрасной ножкой "от плеча"
Она прошлась как саранча
По землякам моим крестьянам,
Гоня их весело и рьяно
(Кого кнутом, кого гранатой)
В колхоз "Там что-то Ильича".
Великой партии задачи,
Как круче по селу вхреначить,
Решались так почти везде;
Но слыша эти стоны, плачи,
Я думал о своей удаче,
Вернее, думал о .....!..
Что делать? Я не мог иначе.

Сбылись давнишние мечты,
Сбылися пылкие желанья!
Минута сладкого свиданья,
И для меня блеснула ты!
К столу красавицы надменной
Шагнул я поступью военной,
Сверкая сталью броньжилета,
Небрежно стул поставил рядом
И, кабинет окинув взглядом,
Достал "Герцеговину Флор"
Из портсигара именного;
Пустил два-три колечка клёво,
Поправил форменный пиджак,
Солидно звякнув орденами,
И молвил: нет преград меж нами!
Глумиться будем? Или как?
Но активистка с пышным телом
Как и в былые времена
Меня послала сочно на...
Во всех подробностях и в целом;
Регламент всё же соблюдя,
Мне три минуты уделила
И на прощанье процедила:
"Крутой, я не хочу тебя!"

Не просто вистовать, мой сын,
Когда идут чужие масти.
На свете тысячи критин,
Которые сочли б за счастье
Хоть раз изведать мой конец.
А тут влетел, как говорится:
Хочу Наину и пипец!
На чудаков нельзя сердиться.

Но слушай: в родине моей
Среди мочалок и хмырей
Наука дивная таится:
В плену развратной тишины,
В глуши лесов, под сенью томной
Живут альфонсы-крикуны;
К предметам жрачки изощрённой
Все мысли их устремлены;
На всё способен рот их страстный,
Стоящий сутками в "готове";
И грозной воле их подвластны
Любая хворь, любой облом;
Ничто их оргий не колеблет;
Ничья строптивая рука
Их не смогла отвлечь от жрачки -
Ни царский сыск, ни ВэЧэКа.



Наш бридик ночь всю напролёт,
Внимая старца бред горячий,
Не закрывал в волненьи рот,
Куда вливались реки чачи
Потоком бешенным. Но вот
День затрусил пердячим паром...
Дыхнув сивушным перегаром,
Бридер целует старика,
Походкой шаткою слегка
Выходит вон, срыгнув немного,
Садится как-то на коня.
"Всех зафигачу! В рот им ногу!
Батяня, не оставь меня".
И скачет по пустому лугу.
Старик кричит младому другу:
"Всё будет клёво! Добрый путь!
Ещё успеешь сьесть супргуи
Рьяную ногу, не забудь!"

Когда Рогдай, отправив на хрен
Своих соперников по налу,
Скакал через пустынный лес,
В ревнивый омут погружённый,
В него вселился злобный бес,
И витязь как умалишённый,
Ужасно выл на все лады,
Вторя тоскующему сердцу:
"Бридан! получишь ты ******!

В то время доблестный Фарлаф,
Бутыль вина "на грудь" приняв
И выспавшись (святое дело!),
У ручейка, наедине,
Для укрепленья духа тела,
Обедал в мирной тишине;
Вдруг видит: кто-то поцоватый,
Как смерч, хреначит на коне.
Фарлаф, забыв от страха маты,
По**рил где-то свой обед,
Копьё, кольчугу, шлем, перчатки,
Вскочил в седло и, как на птрятки,
Летит - а тот за ним вослед.
"Остановись, жених рогатый! -
Кричит Фарлафу поцоватый. -
Презренный, дай себя догнать!
Дай дырочку тебе сломать!"
Фарлаф, узнавши глас Рогдая,
Коня пришпорил во сто крат,
По опыту большому зная,
Как тот запиливает в зад.
Но не всегда всё слава Богу...
Спаскудил беглецу дорогу
С потоком мутным грязный ров.
Взмахнув хвостом, без лишних слов
Конь этот ров перешебашил;
Но всадник, как с говном параша,
Свалился тяжко мордой в грязь
И там застыл, с судьбой смирясь.
Рогдай к оврагу подлетает;
Член из ширинки достаёт;
"Готовься, подлый трус!" - вещает...
И вдруг Фарлафа узнаёт;
Скрипя зубами, с кислой миной
Рогдай отъехал ото рва,
Потом смеялся, но сперва
Кого-то обозвал скотиной.

Тогда он встретил под горой,
Всё находясь ещё не в духе,
Старуху с высохшей мордой,
Но с закидоном патаскухи.
Она дорожною клюкой
Ему на север указала.
"Ты там найдёшь его", - сказала,
Крестясь добавив, - Мы с тобой".
Рогдай от счастья подскочил
И похренярил, что есть сил.

А наш Фарлаф? Во рву остался,
Не смея пёрднуть; и в говне
Лежал и думал: пруха мне! -
Живой! Зад цел! И не усрался!
Вдруг слышит прямо над собой
Старухи голос чуть живой:
"Вставай, храбрец; не корчь неряху;
Насильник твой убрался вон;
Я привела тебе коня;
Вылазь, всё прочее - туфта!".

Ну все народ, рука устала
Хрнеачить день за днем фигню.
Бошка болит, спину хреначит
Как змейку раком бугорком.
Как прифигачит ко мне муза
Притащит и мыслю с собой
Я напишу еще немного
Вот эту ... цензировано ... - да буду **я!

Каррде, не надоело?

Ну раз сам Sheller тут постится
И шишку в лоб не запульнул
Отвечу смело я и криво
-Не надоело, мой родной
Ну все, пока, пора прсотиться

Откуда столько творческих личьностей в сфере?

Силы творческой машина
Обуздать не в силах я
Жара пыл, души порыва
Мысли скорого червя
Благодарностей не надо
И скажу я вам друзья
Не хочу иного ксива
(Что б нажраться как свинья)
Кроме пенного лишь пива
Для поддержки слов огня.